Интервью с Ольгой Крыловой.

      Посреди недостроенного шоссе в районе Сокольников стоял Максим Покровский. Без штанов. Рядом крутилась девица - тоже не слишком одетая. Скандалом, однако, и не пахло - хотя бы потому, что происходящее никого не шокировало. Подумаешь, "Ногу Cвело!" снимают новый клип. Тем более, что интервью Покровский сотоварищи давал уже вполне в цивильном виде...

Как мы не стали прапорщиками.

- Вашей группе исполнилось десять лет. Собираетесь отмечать юбилей новым альбомом?
- Если бы не количество песен, которые накопились размером в альбом, который мы по такому случаю выпускаем, мы вообще бы навряд ли осмелились докладывать об этом публично и как-то эксплуатировать эту дату. Я ненавижу все это. Но повод-то есть, и мы решили сделать альбом по всем правилам, то есть снять видеоклип, выпустить компакт-диск, кассетки...
- За десять лет для вас что-то изменилось!
- Мне на этот вопрос отвечать немного тяжело. Начинается такое самоуглубление, самоласкание: "Вот мы. Вот мы другие". Будто весь мир приковал к тебе внимание и следит за тем, вот какой ты, обосраться, стал...
Все-таки у нас что-то произошло с мозгами за десять лет. Мы стали какие-то немножко другие. Нас соверенно уже не подкупают фразы фотографа: а ну-ка приколитесь, подпрыгните, задерите ногу... Почему Марк Нофлер - потрясающий, кстати, актер - везде спокоен? Почему везде какая у него есть рожа, такая и есть? Почему Фил Коллинз в своих джинсиках, с растрепанными волосами и лысинкой, - почему он такой, какой он есть? А если он что-то сделал, так это ему было в кайф, у него было такое настроение. Все наносное должно когда-то осыпаться. Вот с нас оно начало осыпаться потихонечку.
- Может, вы стали взрослее,серьезнее?
- За последние десять лет мы стали взрослее на десять лет. И пусть кинет в меня камень тот, кто докажет, что я не прав...
- Вы давно играете в таком составе?
- Десять лет назад я познакомился с Антоном Якомульским. Мы стали вместе репетировать, и с этого момента, можно сказать, начинается формальный отсчет существования "Ногу свело!". В составе группы были еще гитаристы и клавишник, но после записи первого альбома мы с Антоном занялись набором новых музыкантов. В 1991 году к нам присоединился Игорь Лапухин, а потом Виктор Медведев в1996м.
- Разве вас только четверо? А на некоторых концертах с вами играли и другие музыканты...
М.: - Помимо нас четверых есть еще духовая секция. Она состоит из сессионных музыкантов, которыми руководит Максим Лихачев, тромбонист. Помимо того что он играет на тромбоне, в зависимости от того, как составлена концертная программа и сколько ему еще нужно в помощь духовых музыкантов, берет еще кого-нибудь.
Антон: - Мне запомнилось наше первое знакомство с тромбонистом. Мы очень долго просили наших знакомых трубачей привести тромбониста, но они его не привели, а принесли. На одну из репетиций два трубача принесли тело и сказали, что когда оно проснется, оно нам так сыграет! Он проснулся, выпил все наше пиво, и мы его выгнали. Даже не узнав, как он играет.
- А группа с самого начала называлась "Ногу свело!"?
А.; - Да, с самого начала. Из огромного списка вариантов названий я запомнил только два - "Орнамент" и "Поющие прапорщики". А название "Ногу свело!" было выбрано однозначно, потому что является наиболее коммерчески выгодным.
- Значит, сразу, выбирая название, мечтали покорить музыкальный Олимп?
А.: - Конечно! Мечтали стать если не "Пинк Флойдами", то по крайней мере известным коллективом с миллионными тиражами. Но по большому счету тогда никто даже не думал и не гадал, что когда-нибудь мы будем играть на больших стадионах...
- Максим, ты как бы продолжаешь традицию многих наших музыкантов: не иметь никакого музыкального образования... Как после окончания авиационного института ты решил заняться роком?
М.: - Это было время, когда, с одной стороны, хотелось выделяться перед девушками, с другой - приобретать профессию. Выделяться силой мускулов и безобразным поведением не получалось. Быть научным работником тоже не хотелось. Поэтому оставался выбор между пилотом гражданской авиации и рок-музыкантом. Хотелось баловаться. А в МАИ на самом деле учился не только я, но и Виктор Медведев. Мы даже учились на одном факультете, правда, на разных специальностях. Наши судьбы в этом смысле не первый раз пересекались: в детстве мы с Виктором ходили в один детский сад. Только он был в подготовительной, а я - в старшей группе. Потом Виктор закончил свое обучение в МАИ, не получив диплома, - я получил диплом.
- Я слышала, что начинали вы репетировать на какой-то автодорожной базе, а сейчас вы снимаете клип на недостроенном шоссе... Это что, продолжение автодорожной темы?
М: - Честно говоря, не хотелось бы никаких продолжений автодорожной базы в своей жизни иметь. Это была хорошая, светлая пора нашей юности. Но в зрелости и старости такого уже не надо. Виктор: - Что касается внешней стороны, я не участвовал тогда в группе, а заходил на огонек раза два или три, но тут же вылетал, как пробка из бутылки. Там были промасленные рабочие, матерная брань, страшные шкафчики для белья с робами...
- Как вы преодолели эти автодорожные синдромы и как дальше развивалась ваша музыкальная карьера?
М.: - Это надо часа два рассказывать. Если коротко, то она развивалась стремительно.

Ввосьмером в купе СВ.

- Когда появилась "Хару Мамбуру", многие говорили, что вы - группа одной песни...
А.: - Да, говорили. И, самое главное, нас заставили сомневаться в самих себе. Когда все говорят, начинаешь думать, что это правда. Но мы и не собирались писать вторую "Хару Мамбуру". Мы написали их сразу три.
- Три?
А.: - Да, на альбоме "Хару Мамбуру" есть три одноименные песни...
- А вы можете определить стиль музыки, которую играете?
В.: - На мой взгляд, этот стиль очень хорошо определил Сергей Лемох из "Кар-Мен". Он сказал, что это "около-рок". А вообще сейчас ни поп, ни рок в чистом виде не существуют. Все - мешанина. И у нас - та же мешанина.
- Довольно часто вашу группу можно увидеть в разных телевизионных проектах типа "Песен о главном". Для вас это способ заработать деньги или участие в тусовочной жизни шоубизнеса? М.: - На самом деле за эти телевизионные проекты нам никто денег не платил. Мы участвовали в них для того, чтобы поддерживать собственный уровень популярности. Поскольку, к сожалению, это необходимо. А тусовки... На определенном этапе, и уже достаточно давно, мы поняли, что нам это не интересно. Дело все в том, что жизнь все равно у каждого своя.
- Наверное, из-за этого в среде шоу-бизнеса вы прослыли командой занудной...
В.: - Ну, занудами мы не были никогда, явно. Занудами нас можно назвать только в том отношении, что мы не любим тусоваться и со всеми брататься. А так мы очень веселые.
- Говорят, у вас на гастролях было очень много забавных случаев, в частности, однажды девушка-поклонница обокрала вашего музыканта...
А.: - Она обокрала трубача. Взяла у него два комплекта постельного белья - всего красивого такого, в рюшечках, - которое было в номере "люкс". А как-то нас очень долго провожали в городе Волгограде организаторы концерта. Мы на банкете после концерта все немножко выпили - нас посадили, дали в дорогу еды. А минут через двадцать после отправления поезда выяснилось, что мы сели не в тот поезд и не в тот день. Но мы все равно очень хорошо ехали в вагоне СВ, правда, ввосьмером в одном купе... (После этих слов Антона, Виктора и Игоря пригласили на съемочную площадку. А мы с Максимом продолжили беседу. - Авт.)
- Максим, я тут понаблюдала, как ты руководил процессом съемки с помощью мегафона и некоторых нецензурных выражений. Говорят, что ты самый крутой матерщинник на нашей эстраде...
- Я, конечно, не самый в этом смысле выдержанный человек на нашей эстраде. Но я никогда не проводил исследований - самый или не самый. Ну, а потом ты же должна понимать, что больше половины артистов на нашей эстраде - вообще глухонемые. Они не умеют петь, не слышат музыки и вообще не могут двух слов связать. Поэтому, конечно, как может человек сочно выматериться, если он поет "мю-мю-мю"?.. А на площадке меня заставляли.
- А кого ты имеешь в виду, когда говоришь: "Поет "мю-мю-мю"?
- А я никогда никого не называю по именам. Но таких намного больше, чем половина эстрады. Может, я ошибаюсь, может, я радикально очень к этому подхожу. Но, на мой взгляд, там много не очень умственно развитых людей.
- Ты думаешь, интеллект, нецензурные выражения и то, что человек поет, взаимосвязано?
- Я не знаю о степени интеллекта... Я ни в коем случае сейчас о своем интеллекте не говорю. Но я считаю, если человек полгода разучивал "мю-мю-мю", наконец спел, ему сняли клип, и он пошел дальше "мюмюкать" под фонограмму по всей стране, то он, естественно, не в состоянии какой-нибудь сочной матерной фразой высказаться.
- Ну а к мату ты все-таки как относишься?
- Понимаешь, это красиво очень просто.
- А в чем красота? В звучании? Или к месту сказанное крепкое словцо необходимо?
- Я абсолютно не являюсь ни заядлым, ни убежденным матерщинником. Не вижу ничего плохого в том, что человек ругается матом. Считаю, что это плохо делать в обществе незнакомых людей, в общественных местах, в присутствии детей. Если же это абсолютно известные тебе люди, если это твоя компания и тем более твоя атмосфера, скажем, как наша репетиционная база, если не в микрофон ругаться матом, чтобы слышала вся округа, - это абсолютно личное дело каждого.
- Максим, в своих песнях ты, можно сказать, воспеваешь всяких бомжей, горбунов, лилипутов - откуда это идет? Они производят на тебя такое сильное впечатление? Или просто жалко?
- Я их жалею, но не знаю, откуда это идет. Я не занимаюсь самоанализом. Вообще, весь белый свет производит впечатление, причем очень часто удручающее. А почему, я не задумывался.
- А самого не настораживает обращение к патологиям?
- Мы поем и на другие темы.
- Просто эти песни больше обращают на себя внимание и наиболее известны.
- Ну, естественно, потому что они наиболее яркие. Я не знаю... Вот ты задаешь вопрос, тебе хочется узнать от меня что-то интересное, а я ничего интересного сказать не могу. Представляешь, я вот так же живу, хожу, что-то там делаю... Но этим вопросом не интересуюсь совсем.

Собственность и семья - табу.

- Говорят, ты не любишь давать интервью? А если и разговариваешь с журналистами, то никогда не расскажешь всего о себе?
- Не могу сказать, что не люблю. Но, во-первых, очень часто говоришь, и говоришь с удовольствием, а пишут все другое. Часто вопросы бывают одни и те же. Не обязательно плохие и глупые. Просто они касаются исторических каких-то фактов, а это перемалывать... Потом, сто раз говорить о себе - тема. которую я уже поднимал, это самозалезание, самоанализ и самолюбование. Потому что интервью - это все равно самолюбование. Это три причины.
- Максим, ты однажды участвовал в программе "Сумерки" - против наркотиков. С чем это связано? Ты сам когда-нибудь употреблял наркотики?
- Связано это только с одним. С моим уважением и дружбой с Михаилом Козыревым. Он меня пригласил. Я вообще противник диспутов и жуткий противник телевизионных ток-шоу. Но наркотики я не употреблял ни разу. Никогда не курил даже какую-то слабо действующую траву. При мне курили анашу. Мне очень нравится, как она пахнет. В передаче я и подал себя как человека, который никогда не употреблял и который надеется никогда не употреблять наркотики,
- Я слышала, что ты в какой-то момент перестал курить сигареты и перешел на сигары. Это связано с модой или вкусы изменились?
- Это неправда: я никогда не курил вообще. Я покуривал на втором курсе института, на картошке. Месяц покурил, потому что за городом воздух чистый. А когда вернулся в Москву, курить не смог. Что касается сигар, то их вкус мне нравится очень, но постоянным курильщиком сигар я тоже не стал, потому что я не курильщик в принципе.
- Ясно: наркотики не употребляешь, не куришь... Здоровье бережешь и спортом занимаешься?
- Я немножко занимался академической греблей, года полтора. Сейчас увлечен - ну так, постольку-поскольку, - верховой ездой. Это меня моя жена вовлекла, и мы с ней вместе иногда катаемся.
- А у вас и лошади есть?
- У нас есть мечта - иметь лошадей, но это невозможно, пока нет загородного дома и соответствующего участка земли. Просто арендуем.
-Ты когда-то сказал, что твоя однокомнатная квартира в Митино и темно-синий "Мерседес-190" - это единственная собственность, которая у тебя есть. Сейчас что-то изменилось?
- Ненавижу говорить о собственности, Собственность - это та тема, разговоры о которой, в частности моя речь, воспринимаются либо как желание похвастаться, либо как желание, наоборот, залатать бреши. Зачем?! О собственности люди не говорят. Мне так кажется.
- Это должно быть тайной?
- Нет, ну почему это должно быть тайной? Это просто отсутствие желания афишировать в какой бы то ни было форме...
- А почему ты не любишь отвечать на вопросы о своей семье?
- Потому что семья - это личное.